Как родители и правозащитники пытаются вызволить из СИЗО тяжело больную девушку

Маргарита Чарыкова в декабре 2012 года попала в СИЗО по статье 228 УК РФ (хранение и приготовление к сбыту наркотиков).

25-летняя Маргарита — с рождения тяжело больной человек: у нее нет прямой кишки, ей только до 18 лет сделали 60 операций. Девушка должна сидеть на диете, ей требуется ежедневный медицинский уход. Врачи из больницы при СИЗО помочь Маргарите Чарыковой не могут, а судмедэксперт признал ее состояние критическим.

С Эрикой Каминской, мамой Маргариты Чарыковой, мы разговариваем в кафе в самом центре Москвы. Страшно уставшая, одетая в черное Эрика рассказывает, что вынуждена была оставить должность директора небольшой фабрики по производству одежды — теперь она все время тратит на то, чтобы вытащить дочь из СИЗО. Чарыкова обвиняется в хранении и приготовлении к сбыту наркотиков. Ее мать пишет обращения, встречается с адвокатами, журналистами и правозащитниками и просит только об одном: «Помогите мне дочь забрать оттуда, она каждый день там может умереть».

Несколько дней назад —14 марта — Маргарите исполнилось 25 лет. Она родилась с диагнозом: ректовагинальный свищ и атрезия, то есть отсутствие прямой кишки. Школу девушка закончила в 18 лет, училась заочно; с раннего детства и за время учебы ей сделали более 60 операций под общим наркозом для восстановления функций организма, причем, говорит Каминская, далеко не все были успешными. В 2007 году после очередной операции Чарыковой хотели дать инвалидность второй группы. Только вот она была категорически против: девушка вообще никому не собиралась рассказывать о том, что с ней что-то не так. Она занималась фигурным катанием, каталась на сноуборде, велосипеде BMX и роликах. При этом соблюдала постоянную диету и не употребляла алкоголь. Все это — набор условий для выживания, иначе ей сразу становилось хуже.

После школы Маргарита так и не решила поступать в университет. Она окончила курсы международной ассоциации барменов, работала сначала официанткой, потом, собственно, и барменом, параллельно помогала матери на производстве. Жила отдельно: снимала квартиру в районе станции метро «Петровско-Разумовская». Копила деньги на пластическую операцию в Израиле: нужно было 80 тысяч долларов, успела собрать 35 тысяч.

Когда уже после обыска Каминская пришла в квартиру к дочери, она этих денег не нашла. Где деньги — она не знает.

Мать Маргариты говорит, что предчувствовала, что дочь употребляет какие-то наркотики: «Она стала как-то отдаляться. К ней попасть было сложнее, чем к президенту: только по предварительной записи. Я просила одну из подруг поговорить с ней, спросить. Но, как это обычно и бывает, меня лишь успокаивали. Да ну что вы, все в порядке».

«Сама она эту дрянь, конечно, "юзала", — сказал «Ленте.ру» крестный Маргариты Павел Шабанов. — Зачем? А чтобы боли было меньше. Добрая, хорошая девочка. Работу любит, "ВКонтакте" посидеть. Друзья, подруги. Почти все как у всех».

Все оказалось совсем не в порядке и не как у всех днем 11 декабря 2012 года. Домой к Маргарите пришел ее приятель по имени Давид. Каминская его знает и отзывается о нем не очень хорошо. Она уверена, что он употреблял наркотики, а Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков использовала его как приманку. Давид, говорит мать Маргариты, отдал девушке долг — четыре тысячи рублей, они выпили чаю. Девушка открыла дверь — выпустить друга из квартиры. На пороге стояли оперативники ФСКН и понятые. Начался обыск, в ходе которого у Маргариты нашли 35 пакетиков со смесью пирацетама (это лекарство ноотропного действия, продающееся в любой аптеке) и амфетамина кустарного производства. Изъяли также маленькие электронные весы. В граммах считали почему-то вместе с пирацетамом, набралось больше 20-ти, а это особо крупный размер.

«Я не оправдываю свою дочь за то, что она принимала наркотики, но я могу ее понять. Возможно, она получала от амфетамина то, чего ей не хватало в жизни. Раскомплексованность, какая-то эйфория», — говорит Каминская. При этом она убеждена, что ее дочь не продавала наркотики. Изъятые электронные весы мать купила дочери лично: Маргарита иногда шила на фабрике у матери футболки с авторскими принтами. И весы были нужны для того, чтобы взвешивать граммы акриловой краски: иначе принты в разных заказах были бы темнее или светлее.

Да и с Давидом история получилась непонятной. Он поначалу сказал, что не долг отдавал, а приобрел у Маргариты полтора грамма смеси. Но тогда не сходится: грамм вещества стоит у наркоторговцев в среднем тысячу рублей, и Давид, получается, сильно переплатил, будучи по жизни стесненным в средствах. Каминская звонила ему дважды. В конце декабря Давид рассказывал, какой Маргарита хороший человек и что, разумеется, она не продает никакие наркотики. В январе он отказался от своих слов и потребовал больше ему не звонить.

В итоге ФСКН даже не стала инкриминировать девушке продажу наркотиков. Ей вменили хранение и приготовление к сбыту. Первое заседание по мере пресечения в Тимирязевском суде 12 декабря завершилось тем, что ночевавшую в изоляторе девушку прямо из суда отвезли на «скорой» в больницу. При этом суд удовлетворил ходатайство Каминской о приобщении к делу медицинских документов. К заседанию 15 декабря мать Маргариты принесла из НИИ проктологии справку, где говорилось, что ее дочь нуждается в диете и ежедневном медицинском уходе, который едва ли возможен в условиях содержания под стражей.

Тем не менее полковник ФСКН Вячеслав Сагитов попросил арестовать Чарыкову на том основании, что она может продолжить преступную деятельность. Каминская и первый адвокат Владимир Ключицкий (вскоре Каминская отказалась от его услуг, сочтя, что он недостаточно внимания уделяет делу ее дочери) просили о домашнем аресте. Мать обещала забрать дочь к себе. Кроме этого, они просили об особом порядке рассмотрения дела: признание той или иной степени вины в обмен на упрощенную судебную процедуру и не такое строгое наказание. Судья Сергей Галкин постановил арестовать Чарыкову до 15 марта.

Связь с ней прервалась где-то на месяц. Каминская признает, что это ее оплошность: она меняла свой российский паспорт и не знала, что в СИЗО ее могут пустить по заграничному. Когда Каминская наконец увидела дочь (формально на свидание дают час, на практике ни одно из них не продолжалось больше 40 минут), то смогла вымолвить только: «Разденься. Боже, что с тобой».

«Это был какой-то кошмар. — вспоминает Каминская. — Руки-ноги худые как спички, а живот такой, словно ее надули». Дочь жаловалась на постоянные боли, на то, что за этот месяц у нее ни разу не было стула. Ей срочно нужны были хотя бы клизмы и поддерживающая диета, но в СИЗО этого нет.

«Состояние здоровья все более и более ухудшается. Мой вес увеличился с 47 килограммов до 60 килограммов при том, что я почти ничего не ем. Мой живот еще больше раздулся, он поднялся до груди. Я по-прежнему не могу ходить в туалет. Головные боли, тошнота, рвота, резь при мочеиспускании… Врач говорит, что не знает, что делать с этой бедой. У них нет специалистов и оборудования», — это цитаты из письменного опроса Чарыковой, проведенного в СИЗО №6.

Еще хуже Маргарите стало на заседании по продлению ареста 5 марта этого года. Туда Чарыкову привезли уже не из СИЗО, а из госпиталя при «Матросской тишине». На этот раз вопрос о мере пресечения рассматривал Савеловский суд. Каминская говорит, что пуховик, который на дочери обычно висел, был ей в обтяжку. Она все время плакала, почти не могла говорить. Не понимала вопросы судьи — не смогла, например, ответить на вопрос, где она работает. Полковник Сагитов сказал, что все это — лишь следствие отказа от наркотиков, и арест надо продлить. Суд с ним согласился — девушка осталась под стражей до 12 апреля. Муж Каминской — отчим Маргариты — очень резко отзывавшийся о том, что натворила его падчерица, после суда не мог сдержать слез.

«Как сильно я радовалась тому, что ее перевели в больницу, и вот в точно таком же сильном шоке оказалась, когда узнала, что Маргоше там ничего не делают. Понимаете, ничего. Она лежит и все. У нее выпадение кишки произошло, пищеварительная система забита. А ей только инъекции баралгина, да и то не сразу, начали делать», — говорит Каминская и плачет. «Она как подопытная им. Это же пыткой называется. Ну а как еще!» 17 марта девушку выписали из госпиталя при «Матросской тишине» и перевели в СИЗО.

С декабря по март Каминская написала более 200 обращений во все инстанции вплоть до администрации президента. «Моя дочь заживо гниет в больничной камере. Прошу вас принять экстренные меры и перевести ее в проктологический стационар», — говорилось в них. В ответ, разумеется, тишина. Персонал СИЗО, по ее словам, ничего, кроме неприязни, к людям не испытывает. И она не исключение.

Каминская продолжает плакать: «Все обсуждают, какая моя дочь наркоманка, всем плевать, что еще не было суда. И никто не думает, что она просто человек в страшной беде. Ее спасать надо, а уж потом судить, и я приму любое для нее наказание».

Полковник ФСКН Вячеслав Сагитов от разговора с «Лентой.ру» отказался. «Давайте я просто оставлю это без комментариев», — ответил он на вопрос о том, был ли арест обязательной мерой пресечения. Почти сразу после этого разговора Сагитов перезвонил матери Маргариты и потребовал от нее, чтобы та не давала журналистам его номер телефона.

«Мы не знаем, как помочь твоему горю», — эти слова врача из больницы при изоляторе Чарыкова передала ее новому адвокату Светлане Сидоркиной. Сидоркина работает на ассоциацию «Агора». Она защищала, к примеру, Дмитрия Путенихина (он известен под псевдонимом Матвей Крылов), который облил водой прокурора после вынесения обвинительного приговора по делу о беспорядках на Манежной площади.

Сидоркина сказала «Ленте.ру», что пока даже внимательно не занималась, собственно, обстоятельствами дела. «Первое, что я увидела, — это отказ руководства СИЗО в медицинском освидетельствовании своей подзащитной. Тут же подготовила жалобу генпрокурору, иск об обжаловании этого отказа. А также срочную жалобу в Европейский суд по правам человека с требованием немедленно освободить Маргариту и дать ей возможность пройти нормальное освидетельствование», — рассказывает адвокат.

Затем Сидоркина направила медицинские документы Чарыковой судмедэксперту высшей категории, доценту кафедры судебной медицины и правоведения Санкт-Петербургского медицинского университета Леониду Петрову. «Если коротко, то он ответил, что в условиях СИЗО и при отсутствии нормальной помощи состояние девушки следует расценивать как критическое, — говорит адвокат. — В любой момент может начаться интоксикация организма, и тогда прогноз самый негативный. Теперь я с этим экспертным заключением, как с флагом, буду ходить и писать во все инстанции, чтобы Маргарите обеспечили нормальное лечение».

«Я и так каждое утро просыпаюсь с мыслью: только бы она была жива», — добавляет Сидоркина.