Докторант кафедры философии ТГПУ отстаивает свою точку зрения в суде.

В педагогическом университете произошел случай почти беспрецедентный для Томска: по истечении второго года работы над диссертацией Наталья Брюханцева отчислена из докторантуры. Формально – за невыполнение плана.

А по мнению самой докторантки, - за смелость иметь суждения, не совпадающие с образом мыслей и действий непосредственного руководства, а именно бывшего директора института профессиональной подготовки, ныне проректора по учебной работе Марины Войтеховской. Проще говоря, за «острый язык» и привычку задавать неудобные вопросы. В поисках справедливости Наталья Васильевна обратилась в суд - с заявлением о признании незаконным приказа об отчислении из докторантуры и в редакцию «Томского вестника» - с просьбой разобраться в ситуации.

Дать объективную оценку действиям конфликтующих сторон – задача непосильная для постороннего человека. Тем более в вузе - не только педагогическом, но в любом другом, - где в творческих, интеллектуальных коллективах всегда присутствуют и амбициозность, и комплексы, и звездность, и полутона с нюансами, и страсти (научные), и пристрастия (личные). Мы решили выслушать претензии персонажей, действующих по обе стороны конфликта, и уже тогда попытаться сделать какие-то выводы.

Как это было, или «Заранее запланированное изгнание»

(Версия Натальи Брюханцевой)

1 ноября 2003 года я была зачислена в докторантуру по специальности «Религиоведение, философская антропология, философия культуры». В начале обучения мною был составлен индивидуальный календарный план работы докторанта. По истечении первого года на кафедре философии состоялось обсуждение сделанного мною. Все прошло доброжелательно, и я была аттестована. Заведующим кафедрой тогда был профессор Степанов. Но на заседании совета института профессиональной подготовки, возглавляемого в то время Мариной Петровной Войтеховской, началось форменное «избиение». Это были сорок минут издевательства. Каждый пункт отчета вызывал взрыв недоверия и негодования...У меня было ощущение, что это не отчет за один год, а пытка, устроенная заранее подготовленными и настроенными «подругами» директора. Однако три профессора из четырех, входящих в совет, – Степанов, Ревякина и Мелик-Гайказян – вступились за меня, поскольку они видели, что оснований для неаттестации нет. Решено было все-таки меня аттестовать. Помня безобразия аттестации первого года в совете, я тщательно следила за выполнением плана второго года.

За это время я участвовала в грантах и проектах: «Социальный форум», «Мои идеалы» (грант создавался под моим научным руководством), «Мир возможностей» (я – автор идеи), выступила на нескольких конференциях, подготовила 18 публикаций (11 из них вышли в различных научных изданиях Томска, Улан-Удэ, Магнитогорска, Санкт-Петербурга-Москвы-Дмитрова, Уфы, Самары, Кемерова, Читы и других городов), написала первый вариант диссертации и представила его научному консультанту профессору Степанову. Подготовила к печати вторую монографию «Влияние рекламы на идеалы и ценности личности», которая планировалась к депонированию, но после прочтения научным консультантом тоже была рекомендована для издания. На протяжении всего второго года Войтеховская уговаривала Степанова отказаться от меня в качестве научного консультанта, но Александр Анатольевич этого не сделал и поплатился: его освободили от заведования кафедрой и заменили Витченко, которая только что защитила докторскую диссертацию и еще не получила утверждения в ВАКе. В июле 2005 года (когда появились запланированные грантом средства – по условиям конкурса они должны были поступить в январе) я сдала первую монографию «Возможности фантазии и перспективы идеала» в издательство ТГУ, которая, как это и бывает, издана не в июле, а в январе уже 2006 года. Для убедительности я представила справку о том, что монография находится в работе, подписанную директором издательства ТГУ и заверенную печатью.

Несмотря на достаточно большой объем проделанной работы, я все равно готовилась к судилищу. Первый звоночек того, что именно так и будет, прозвучал во время моего разговора с Натальей Николаевной Витченко. Я попросила заведующую кафедрой поставить мой отчет третьего ноября, поскольку первого и второго я участвовала в насыщенной программе по связям с общественностью (в том числе в приеме губернатора из США). «А это имеет какое-нибудь отношение к вашей диссертации?» – поинтересовалась Наталья Николаевна. «Конечно, имеет,- ответила я, - поскольку принимающие участие в программе организации занимаются социальными проектами, идеалами общества, а тема моей работы «Социальный идеал в информационном пространстве ХХI века». Однако заведующая кафедрой ничего не хотела слушать и назначила отчет на второе ноября. В эти дни я общалась с мэром Томска Александром Макаровым и, воспользовавшись случаем, обратилась к нему с просьбой вмешаться в ситуацию. Александр Сергеевич позвонил ректору, и заседание кафедры назначили на 9 ноября. Мне, конечно, неловко от того, что я воспользовалась этим случаем, но я была вынуждена так поступить. Предчувствуя ситуацию, я решила пригласить на заседание научного семинара своего адвоката. Еще вечером я думала, что пойду одна, а утром стало так тревожно в ожидании предстоящей пытки, что решилась на такой беспрецедентный шаг, как присутствие на кафедре защитника-юриста.

На заседании кафедры долго дебатировался вопрос: что проводить - научный семинар или заседание кафедры, где полноправной хозяйкой чувствовала себя заведующая Наталья Николаевна Витченко. Руководитель семинара Любовь Семеновна Сысоева настояла на семинаре, поскольку он значился в повестке работы. Я выступила с докладом, который обсуждала вся кафедра. Оценки прозвучали различные, но было также сказано, что в создавшейся обстановке докторант имеет право высказывать или не высказывать до выхода из печати монографий свои заветные идеи. Затем перешли к заседанию кафедры, которое вела уже заведующая. Я доложила о выполнении плана. Сказала, что программу второго года обучения выполнила, но знаю об установке, данной Войтеховской, меня не аттестовывать. Создавшаяся ситуация не располагала к научному вдохновению ни накануне, ни во время выступления. Витченко предложила признать выполнение плана неудовлетворительным. Но за меня снова вступились профессора Степанов, Сысоева и Мелик-Гайказян, за что я им очень признательна. Это определило итоги голосования: шесть – за аттестацию, трое – против, двое воздержались. Однако аттестация на кафедре была признана заведующей не имеющей значения, главное, сказала она, – получить ее на совете института профессиональной подготовки, который к тому времени возглавляла преемница Войтеховской Елена Каюмова (Войтеховская стала проректором по учебной работе). Хотя до этого все было наоборот: кафедра аттестовывала, а совет только утверждал отчет аспиранта или докторанта, как правило, без их присутствия.

11 ноября я была приглашена на совет института. Профессора Ирину Вигеновну Мелик-Гайказян «забыли» пригласить (профессора Степанов и Ревякина уже «выбыли» из совета). На сей раз отсутствовали профессора по моей специальности (Витченко присутствовала, но она еще не была утверждена в степени доктора наук). Со мной разговаривали более корректно, чем в первый раз, спрашивали, почему я не печатаю монографию в ТГПУ, на что я ответила, что в ТГПУ ее бы ни за что не напечатали (все дела по типографии курирует Войтеховская), поэтому отдала ее в более надежное издательство. После этого мне предложили покинуть помещение, и все решали в мое отсутствие. Я сразу же зашла в кабинет проректора по науке Владимира Михайловича Зеличенко и предупредила, что, если меня не аттестуют, буду подавать в суд. 21 ноября я узнала, что меня действительно не аттестовали.

У меня нет никаких сомнений в том, что организатором всей этой «эпопеи» является Марина Войтеховская.Обычно отчеты аспирантов и докторантов – не более чем формальность. Если есть приличный отчет и научный руководитель или консультант убежден, что с диссертацией все в порядке, ему, как, впрочем, и аспиранту и тем более докторанту, верят. Но ко мне было проявлено предвзятое отношение, причина которого кроется в «особых» взаимоотношениях с Мариной Петровной. В свое время мы работали с ней на одной кафедре, и я позволила себе написать служебную записку о нетерпимом стиле руководства и вульгарном деспотизме Войтеховской. Со времен моей служебной записки, в которой говорилось и о других вольностях Марины Петровны, к моей деятельности в вузе приковано самое пристальное внимание. Я законопослушный человек, но вопросы задавать умею и часто делаю это в любых условиях. Меня беспокоит, что из ТГПУ в последнее время уходят интересные и достойные люди (профессора Пичурин и Костюкова, заведующая кабинетом гуманитарных наук Дыркова, начальник отдела по воспитательной работе Дероберти, директор гимназии при ТГПУ Милованова, начальник отдела кадров Кистенева, лучший методист и лектор кафедры философии доцент Девяшин и другие), смещаются с заведования кафедрами заслуженные доктора-профессора, а вместо них без всякого конкурса назначаются только что защитившие диссертации молодые кандидаты наук. Блестящие технократические мозги нашего ректора исключают гуманитарный подход: он часто принимает какие-то судорожные, спонтанные решения, от которых лихорадит весь университет. У нас идет бесконечная череда реорганизаций: то пытаются объединять факультеты, то из факультетов создают институты, потом снова превращают их в факультеты, во главе ставят случайных людей, то же проделывают и с кафедрами. Так, кафедра философии за последние пять лет реорганизовывалась пять раз. Деканом филологического факультета назначили человека с дипломом прикладного математика, а после недавней защиты кандидатской диссертации по филологии этот человек заменил двух заведующих кафедрами – докторов наук, профессоров. Забыто про научные школы, созданные этими профессорами, погоня за рейтингом и формотворчеством заслонила в педагогическом университете здравый смысл. ъ

Больше двадцати лет моей жизни связаны с ТГПУ, это мой родной вуз, в нем работает много замечательных людей, обучаются сотни интересных и способных студентов, и мне больно смотреть на то, что сейчас там происходит. Знаю, убеждена, что моя неаттестация связана в том числе и с тем, что я откровенно высказывала свои соображения о происходящем в вузе. Прекрасно понимаю, что у меня могут возникнуть трудности разного порядка, но рада, что стала поводом для разрешения проблем более значимых...

Действия совета абсолютно правомочны

(Версия проректора по учебной работе Марины Войтеховской)

Брюханцева отчислена из докторантуры приказом проректора по научной работе В.М. Зеличенко, как не прошедшая аттестацию. Требования к докторской диссертации очень высокие. В частности, они предусматривают опубликование основных результатов диссертации в так называемых ВАКовских научных журналах. Согласно мнению научных эскпертов, ознакомившихся с состоянием дел Брюханцевой, у нее нет никаких шансов опубликовать в обозримом будущем необходимое число таких статей. Во всяком случае, на момент аттестации у Брюханцевой после двух лет нахождения в докторантуре нет ни одной научной публикации, соответствующей требованиям ВАКа. В такой ситуации ученый совет института просто не имел права аттестовать докторанта. Кстати, это мнение разделяет и научный консультант Брюханцевой. Все действия совета и кафедры абсолютно правомочны и объясняются не чьими-то происками, а научной несостоятельностью докторанта на момент аттестации.

Беспрецедентным следует признать не то, что докторант не прошел аттестацию (к сожалению, это не такое редкое явление), а его намерение отстоять свою научную квалификацию в суде и в средствах массовой информации.

В научном мире такое не принято.

Негативное мнение Брюханцевой о состоянии дел в ТГПУ, как и мнение анонимных лиц, чье обращение в редакцию удивительным образом совпало по времени с обращением Брюханцевой, далеко от объективного. Кадровая политика в вузе, как и стиль руководства, осуществляется в строгом соответствии с уставом ТГПУ и действующим законодательством. Об эффективности этой политики можно судить по достигнутому кадровому потенциалу. За последние пять лет утечка научных кадров практически прекратилась, и сейчас среди штатных преподавателей ТГПУ более 60 докторов и 300 кандидатов наук. Да, кто-то за эти годы покинул вуз, но лучшие остались, и объясняется это не мифическими «прикормками», а творческой атмосферой и академическим духом старейшего педагогического вуза в Сибири.
Было бы странно, если бы всем нравилась политика вуза, направленная на его ускоренное развитие. Подъем всегда труден. Но нет сомнения в том, что подавляющее большинство коллектива ТГПУ эту политику поддерживает. Иначе вуз не достиг бы сегодняшних высот.

По итогам двух лет – нулевой результат

(Версия проректора по научной работе Владимира Зеличенко)

Я тоже не знаю таких прецедентов, чтобы человек доказывал свою научную состоятельность в суде или в СМИ. Поскольку Наталья Васильевна Брюханцева – наша докторантка, она должна была обратиться в первую очередь ко мне как к проректору по научной работе и потребовать, чтобы я разобрался в ситуации. У нас есть ученый совет университета, и в моей компетенции было вынести этот вопрос на его рассмотрение. Она забежала ко мне на минуту, сказала, что будет подавать в суд, и все.

Вообще, с наукой у нас в России не все благополучно. Тем более с вузовской. Наука в вузах – это подвижническая работа самих вузов. В ВАКе сейчас очень жесткий подход и к кандидатским, и к докторским диссертациям, особенно по гуманитарным направлениям. Аспирантские и докторантские места нам выделяют в зависимости от количества защит. Если наши аспиранты и докторанты защищаются хорошо, значит, и мест будет побольше. Если плохо – мы теряем места. Чтобы аспиранты и докторанты имели возможность сосредоточиться на научной работе и не отвлекались на подработки, вуз находит возможность доплачивать из внебюджетных средств каждому аспиранту тысячу рублей, а докторантам доплачивает до ставки доцента. При этом мы просим, чтобы они работали как можно эффективнее. Поэтому мы вынуждены очень жестко вести отбор в аспирантуру и докторантуру и строго подходить и к аттестации, и к результатам обучения.

Два года назад Брюханцева пришла ко мне проситься в докторантуру. Я предложил Наталье Васильевне представить обоснование ее готовности к докторантуре и поставил условие: написать работу за три года. Публикаций в журналах ВАКовского уровня у нее не было. Тем не менее она настойчиво просилась в докторантуру. Говорила: «Я буду работать день и ночь и уложусь в срок». Пошли навстречу и приняли ее в докторантуру. Первый научный консультант от нее отказался. Быть научным консультантом согласился профессор Степанов, который сам незадолго до этого защитился. Он очень интеллигентный, мягкий человек. Когда пришло время отчета за первый год, оказалось, что ничего не сделано. Я был категорическим противником аттестации по первому году. Но на совете факультета именно благодаря позиции Марины Петровны Войтеховской ее аттестовали. Я мог бы уже тогда это прикрыть, но не сделал этого. Проходит второй год. Ситуация аналогичная: ничего нет. Ни монографии, ни серьезных публикаций. Она говорит про какие-то гранты – у нас в вузе все гранты строго фиксируются, но о тех грантах, о которых говорит Брюханцева, я, проректор по науке, ничего не знаю. За год мы опубликовали сорок монографий за счет вуза, чтобы поддержать наших аспирантов и докторантов. Все монографии публикуем вне очереди, я специально за этим слежу, и как проректор по науке, и как председатель редакционно-издательский совета. Если публикации проходят в других издательствах, совет пишет рекомендации с просьбой ускорить процесс. От Брюханцевой таких обращений не было.

Мы специально учредили журнал, который вошел в список ВАК, издаем его по сериям, чтобы все имели возможность публиковать свои работы. Но публикаций Брюханцевой нет даже в нашем «Вестнике». А те публикации, о которых она говорит, не учитываются при аттестации и защите диссертации.
Итак, каковы же итоги работы Натальи Васильевны? Аттестовав ее за первый год, мы выпустили фактически пустое место. Значит, не выполнили план подготовки докторов наук. В итоге нам срезают количество мест в докторантуре, которых и так-то дают немного. Какая, спрашивается, здесь может быть предвзятость по отношению к ней?

Ходить собирать слухи по коридорам, шушукаться – это легко. А честно работать гораздо сложнее. Вот Брюханцева говорит, что от нас много людей ушло. Мы, конечно, с неудовольствием относимся к тому, что от нас уходят профессора. Но это естественный процесс, и он происходит во всех вузах. В то же время я могу назвать множество преподавателей, которые пришли к нам – из политехнического, классического университетов.

Обижаться Наталья Васильевна должна не на университет, а на себя. Доказывать свою научную состоятельность нужно серьезными публикациями и монографиями, то есть конкретным делом. А такого дела у нее нет.

Игры разума

(Попытка авторского обобщения)

Выслушав мнение сторон, автор мог бы умыть руки, предложив читателям самим решать, кто прав в возникшем конфликте. Но так получилось, что в ходе подготовки материала в редакцию совершенно автономно, независимо друг от друга обратились несколько человек, работающих в ТГПУ и пожелавших, чтобы их фамилии не засвечивались в газете. Удивила осторожность, с которой каждый из них просил о встрече: разговор должен произойти на нейтральной территории с обязательным соблюдением инкогнито. Сотрудники, отказавшиеся назвать свое имя в газете, высказывали обеспокоенность ситуацией, сложившейся в университете. Говорили, в частности, о том, что из положения о комиссии ученого совета по организации конкурсных отборов исключен пункт о выписке из протокола заседания кафедры с рекомендацией на должность заведующего кафедрой и о выписке из протокола ученого совета факультета с рекомендацией на должность декана. Это означает, что заведующие кафедрами и деканы назначаются без учета мнения сотрудников. Говорили о морально-психологических проблемах в коллективе. Об издержках, связанных со структурной реорганизацией, и других проблемах вуза.

А буквально вчера редакцию посетила делегация сотрудников ТГПУ, которые имеют диаметрально противоположное мнение относительно ситуации с Н.Брюханцевой и проблем родного университета – они просили выслушать и их. Автору стало понятно, что разговор, инициированный сегодня на страницах нашей газеты, требует более серьезного продолжения.

 

От редакции: в ближайшее время «Томский вестник» планирует провести «круглый стол» с обсуждением и глобальных проблем высшей школы и «частностей», которые тем не менее весьма существенны в отношении каждого конкретного преподавателя, ученого. Мы приглашаем к разговору всех, кто неравнодушен к этим проблемам.